Согласно одному из последних социологических исследований, проведенных в Израиле, около 90 процентов населения боится, что они или их близкие станут жертвами терактов. Можно предположить, что бесстрашие оставшихся десяти - это или механизм психологической защиты, или природный фатализм. Потому что уверенности в том, что кто-то никогда не станет жертвой, быть не может, - для терроризма не важно, кто ты и какой ты, - достаточно того, что ты - человек. Значит, тебя можно лишить жизни...

По Иерусалиму развешаны плакаты с фотографиями нескольких десятков израильтян, погибших в террористических актах. Среди них и фотография моего друга Эдди, погибшего во время взрыва в Газе.

Через несколько месяцев после начала кровавых событий, в сентябре 2000 года, израильская газета "Едиот Ахранот" решила на целый разворот опубликовать фотографии всех жертв. Фотографий в тот раз было около двухсот, и были они столь мелкими, что в фотографии Эдди, расплывающейся на некачественной газетной бумаге, с трудом угадывались черты его лица... После кровавого марта 2002-го, в течение которого в терактах погибли более ста израильтян, все та же газета снова решила назвать имена всех жертв новой волны террора. Фотографий уже не было - полного разворота с трудом хватило, чтобы вместить в себя хотя бы имена и фамилии погибших.

В этом алфавитном хаосе я с трудом разыскал имя Эдди. В столбцах имен растворились девушки и ребята, погибшие на входе в дискотеку у Тель-Авивского дельфинария, посетители иерусалимского кафе "Сбарро", пассажиры многочисленных автобусов, пешеходы... Все они затерялись, превращаясь в число - в устрашающую сумму, заполнившую пространство газетного разворота.

И когда ты входишь в автобус, тревожно вглядываясь в лица соседей, или идешь по улице, внимательно глядя по сторонам, или когда просто сидишь дома, вслушиваясь в ночные перестрелки, ты ощущаешь себя маленькой фигуркой в бегущей веренице тира и невольно задаешься вопросом: за что и зачем нас убивают?

Почему молодой парень берет с собой сумку с взрывным устройством, приходит вечером на берег Средиземного моря и взрывается в толпе девочек 14-16 лет? Что надо чувствовать за секунду до того, как ты нажимаешь кнопку в сумке или под курткой, когда отчетливо видишь лица детей и, как циркулем, можешь очертить круг тех, для кого эта минута будет последней?.. Понять, как убийство превращается в цель жизни сотен людей, в их мировоззрение, мы обязаны, потому что списать все это на животную бессмысленную жестокость нелюдей - безответственно. Снова вглядываешься в траурную сумму газетного разворота, с ужасом понимая, что перед тобой скорее статистика, нежели трагедия... Однако, чтобы понять, необходимо остановить взгляд на одном имени... Любом, но одном. Почему среди жертв оказалась, предположим, 18-летняя Лена из дельфинария или Давид с праздничной пасхальной трапезы, закончившейся 29 мертвыми телами?.. Почему именно они, почему именно на них пал выбор убийцы? Террорист-самоубийца не выходит на свою страшную охоту, вооружившись анкетами потенциальных жертв. Не анализирует их политические взгляды и национальность. Для него - они просто люди, оказавшиеся случайной жертвой. Кто они, террористу не важно. Важно, сколько их. А вот их мечты, мысли, имена и номера удостоверений личности, которые потом окажутся в аккуратном списке института медэкспертизы Абу Кабир, значения не имеют. Но нет в этом ответа на главный вопрос: почему? Нет ответа: откуда появилось это бессмысленное и вместе с тем методичное убийство?

Целью является каждый. Каждый - потенциальная жертва. Всюду. Последствия ежедневных терактов - это не только новые могилы, горе и слезы близких погибших, боль и травмы раненых в больнице, траурные объявления у подъездов... Терроризм - это прежде всего страх тех, кто остается в живых.

И когда после очередного теракта в экстренных выпусках новостей появляются до ужаса знакомый ряд покрытых одеялами тел, пятна крови на асфальте, разорванные в клочья скелеты автобусов, изуродованные страхом лица, машины "скорой помощи", увозящие раненых, - все это лишний раз напоминает каждому: под прицелом и ты. Но почему? А потому, что ты человек и живешь, а значит, можешь быть лишен этой жизни.

Каждая идеология доказывает свое существование и борется за место под солнцем своими способами. Можно вести дебаты в парламенте и плести ухищренные интриги, и тогда это называется политикой. Можно решать вопросы организованной силой, и тогда это - война. Можно просто истребить соперника, стереть его с лица земли, и тогда это - геноцид... Но если ты слаб и ничего этого не можешь, но готов пойти на все, поскольку для тебя нет ничего выше твоей идеи, терроризм - это твой путь.

Сам по себе терроризм лишен содержания. Он - средство в руках идеологии, однако средство уникальное по своей эффективности и способности поколебать устойчивость любой социальной системы.

Одна из базисных потребностей человека согласно знаменитой пирамиде Маслоу - это чувство безопасности. Терроризм стучится в каждую дверь, в сердце каждого, заражая его страхом: следующим будешь ты. Главные жертвы террора, его главная цель - это не те, чьи тела лежат под покрывалами на липком асфальте, а оставшиеся в живых - гипнотически прилипшие к экранам телевизоров, замершие в паническом ожидании оглашения списка погибших по радио и лихорадочно ищущие знакомые лица среди фотографий на страницах завтрашних газет. Самое бесчеловечное и жуткое в терроризме - это не то, что тебя убивают, а то, что это убийство является просто средством. Тебя убивают не потому, что ты - это ты, некая личность, которая может быть достойна любви или ненависти. Тебя убивают просто потому, что ты - это тело, ты - средство, ты - материал, и того, кто тебя убивает, абсолютно не интересуют иные подробности. Страшно, просто обидно... Обидно до слез, до детской истерики, как будто ты остался последним в детском саду, за окном темно, а родители все не приходят. Обидно, когда тебя убивают не потому, что ты - это сумма воспоминаний, взглядов, желаний, надежд и снов, а просто тело... Это совсем не та смерть, когда, поставив лицом к стене, тебя убивают за твои идеи, когда тебя убивают как личность... Убийство в системе террора чем-то близко к изнасилованию. Ты не интересен убийце. Тебе отказано в самом минимальном праве - быть убитым как личность. Терроризм страшен тем, что в век, когда уникальность человеческой личности является главной ценностью цивилизации, он обезличивает человека, используя его тело как механизм конструирования страха.

Палестинский террор страшен именно своей методичностью. Когда тебя убивают везде и каждый день, когда ты постоянно спиной чувствуешь, что ты жертва, самый стойкий социум рассыпается на одиночек, пугливо вжавшихся в стены своих квартир. Социальная система переживает землетрясение. Общество заболевает психозом страха. Социальная структура, основанная на четких ценностях, целях, идеалах, лежащих в основе базисной идеологии и культуры, теряет свой скелет и фундамент, превращаясь в шаткую конструкцию, угрожающе покачивающуюся с каждым порывом ветра. Общество теряет свой иммунитет к различного рода потрясениям, не только политическим, но и социальным, финансовым...

Страх, приобретая стратегические масштабы, превращает социум в сумму одиночек, ослабляя выживаемость общественного устройства, внося нестабильность и тем самым запуская процесс саморазрушения. И тогда идеология, стоящая за террором, стаей стервятников торжественно марширует по останкам своего врага, добивая тех, кто еще пытается сопротивляться. Обычно в пятницу вечером на центральные улицы Иерусалима высыпает проснувшаяся от будничной спячки молодежь. Ты пытаешься пробиться сквозь узкие улицы, наталкиваясь на плечи и наступая на ноги, в надежде найти место для приземления в каком-нибудь уютном кафе, пабе, дискотеке, клубе или просто под деревом, располагающим к продуктивной тусовке или не менее продуктивному уединению.

Недели две назад, вернувшись из армии поздней ночью в пятницу, я решил окунуться в этот круговорот, чтобы немного забыться и вспомнить, что жизнь бывает отличной от пустынных пейзажей Газы... Я доехал до центра Иерусалима, но там меня встретила пустота. Отдельные парочки испуганно шли, прижимаясь к стенам, по мощеным пешеходным улицам. Пустые столы, опущенные решетки кафе и магазинчиков... Только в высоких окнах горел свет. Город был поражен эпидемией страха.

Я бродил по улицам, утопая в этой новой призрачности, и мне вдруг ужасно захотелось пойти на большую-большую площадь и крикнуть громко-громко, так, чтобы было слышно во всех квартирах и домах: "Выходите, давайте бояться вместе!!!". Впрочем, конечно, я этого не сделал, а выпил чашку кофе в одном из, к моему удивлению, не закрытых кафе и поехал домой...

23.05.2002